Временные инструкции для души

Один мой знакомый монах-отшельник говорит, что Бог бережет Россию: ведь только русские не умеют торговать и торговаться, они никудышные ростовщики и не умеют давать в долг, им проще подарить. Весь мир поражен бациллой капитализма. Ну, точнее – почти весь мир. У нас лишь малый процент населения разбирается в движениях капитала из чужого в свой карман. И чаще всего эти люди воспринимаются нами как порождение инопланетного разума.

Но мы-то с вами боимся не чего-то отдаленного, а реальной, близкой опасности. Вот так живешь-живешь, не ведая греха, и вдруг в один прекрасный солнечный день исчезает банк с твоими накоплениями. Я и сам нынче, изредка приезжая в город, стараюсь переходить на другую сторону улицы, увидев банковскую вывеску. Вот он рухнет, и кого прихлопнет в очередной раз – никому не известно.

Сколько лет в мире правят капиталистические отношения?

- 150 – гордо скажет экономист.

- 200, пожалуй… - поправит вдумчивый историк.

- Пускай будет 300! – отвечу я со всей щедростью, я человек не жадный.

Что такое полтора-два века на фоне многотысячелетней истории человечества? Тоньше волоса, неслышней комариного писка, так себе, временное помутнение разума цивилизации, морок. Оттого мы и к банкирам относимся с недоверием, потому что живут они не по древним законам, а по временным инструкциям для души. Ну, и они нам платят той же монетой презрения. И не в том беда, что за пару сотен лет ничтожный процент жителей планеты собрал в своих руках ресурсы, свободы, накопления, пенсии всего остального человечества. А в том, что живут они, повторимся, по своим законам. Неизвестным для всех остальных.

Вот и еще один колосс пошатнулся на глиняных ногах. Заметались предприниматели, рухнули чьи-то кредиты, закрываются счета. То ли банк купили за один рубль, то ли банк всех купил за символическую стоимость.

А пока народ в алармическом состоянии пытается понять, куда бежать и что делать, на закрытой стоянке спокойствие. Начальники отделов и руководители подразделений упаковывают в багажники альпийские лыжи. Их крашеные подруги прижимают к груди крашеных собачек. Не торопясь и не пугаясь трещин осыпающегося здания, едут туда, где будет им хорошо без всех этих вкладчиков, клиентов и прочих упрямцев, все несущих и несущих свои накопления. Едут туда, где вечное лето, чистейший снег на склонах, белый песок на пляжах, хрустальная вода за бортом яхты.

Но лично я их в будущее не возьму. В свою деревню.